«Мэтт и Мара» — невоплощённая жизнь между строк
На фестивале «Послание к человеку» показали ленту «Мэтт и Мара» канадского инди-режиссёра Казика Радвански. Картина была отобрана для внеконкурсной программы «Новые голоса», куратором которой выступает программный директор смотра Михаил Ратгауз. Он лично представил фильм и подробно рассказал о постановщике и его творческом методе. Впрочем, это очаровательное кино легко оценить, даже ничего о нём не зная.
Мара (Дераг Кэмпбелл) работает преподавательницей писательского мастерства в университете Торонто. Однажды перед входом в аудиторию она слышит, как кто-то зовёт её по имени. Вот так неожиданность — это давний друг Мэтт (Мэтт Джонсон), с которым они когда-то вместе учились, но с тех пор пути их разошлись. Мэтт немного смущён и торопливо объясняет, что приехал специально повидать Мару. Она говорит, что напишет ему, но мужчина остаётся ждать окончания занятия.
По сбившемуся дыханию Мары, по неловкости в речи Мэтта становится понятно, что между ними не всё так однозначно. Было что-то в их прошлом — вот только мы не узнаем, что конкретно. Нам остаётся лишь наблюдать, как эти двое гуляют, пьют кофе, рассуждают о писательстве и прочее, прочее, прочее. Ничего особенного, но мы явственно видим какую-то удивительную хрупкость — в улыбках, взглядах, случайных касаниях.
«Я знаю, что ты хрустальная», — говорит Мэтт Маре, когда просит её рассказать, о чём она хотела бы написать книгу. Он обещает быть очень аккуратным. Но другой человек всегда будет тайной, поэтому обидеть и причинить боль можно, даже если думаешь, о чём говоришь. А эксцентричный Мэтт, ворвавшийся в тихое существование Мары, не всегда это делает. «Он сейчас взбаламутит всё и уйдёт, а тебе с этим жить», — говорит коллега Мары в контексте её предложения пригласить Мэтта, успешного писателя, на семинар со своими студентами. Но Мара, конечно, приглашает. И он, конечно, баламутит.
Это кино, сотканное из недосказанности и лакун, обладает практически документальной естественностью. Каждая сцена словно выхвачена из реальности чуткой камерой, чуть подсвечена со стороны. Такой эффект даёт необычный подход режиссёра Казика Радвански к съёмочному процессу. Радвански не пишет для своего сценария диалоги — актёры знают только в общих чертах, что должно происходить в моменте. Причём режиссёр обсуждает это по отдельности с каждым, кто будет в кадре. Фильм наполняется жизнью без намёка на фальшь.
Удивительно, но при общей лирической канве повествования, картине удаётся быть смешной. Узнаваемые ситуации и понятный юмор разбавляют грусть от несложившейся истории, которая витает между главными героями. Кажется, вся она в этом союзе «и» — он вроде бы должен соединять, но для Мэтта с Марой в этом «и» заложено слишком много всего. Когда из-за стечения обстоятельств Мара просит Мэтта отвезти её на конференцию, и они делают остановку у Ниагарского водопада — вместе с неудержимой стихией прорываются на волю и их чувства.
За лёгкостью нарратива скрывается исследование природы творчества, нюансов взаимоотношений и непознаваемости другого человека. «Мэтт и Мара» — чудесная безделица, тебе одному памятная вещь: камушек, найденный на морском берегу, сувенир, что ты купил, гуляя по незнакомому городу, что-то, не имеющее значения для других, но ставшее ценным для тебя. Смятый лист бумаги из химчистки, где написано «Мэтт и Мара, пиджак и брюки», вложенный в книгу — пронзительный финал, лучше которого невозможно было и придумать. Всё вернётся на круги своя, а Мэтт и Мара буду жить свою невоплощённую жизнь между строк.
Фото: Zapruder Films, фестиваль «Послание к человеку»
